Текст:Отмар Шпанн:3начение сословной идеи для современности

3начение сословной идеи для современности

Die Bedeutung des staendischen Gedankens fuer die Gegenwart

доклад

Автор:

Отмар Шпанн 
Othmar Spann

Дата публикации:

9 июня 1933

Переводчик:

Николай Мальчевский

Язык оригинала:

немецкий

Язык перевода:

русский

Предмет:

Сословия

О тексте:

Доклад, прочитанный в Риме 9 июня 1933 года для представителей «Национальной фашистской конфедерации торговли». Опубликован в книге O. Spann Kaempfende Wissenschaft. — Jena: 1934. — С. 3—12.^{о книге}. Перевод и комментарии: Николай Мальчевский

Отмар Шпанн «Значение сословной идеи для современности» // Русское самосознание. — 1996. — № 3.

Высокочтимое собрание!

Когда политический гений Муссолини создавал фашизм, его первой задачей было действие и ничего кроме действия. Фашизм, подобно национал-социализму, должен был объединить людей, способных действовать, исходя из непосредственной политической необходимости, людей, не затронутых умственной анемией, живых людей и прирожденных бойцов. И тем более замечательно то обстоятельство, что с самого начала фашизм бы должен вести решительную борьбу против двух ярко выраженных духовных противников: против либеральных идей 1789 года и против марксистских идей 1917 года. Тогда, в период становления фашизма, главной была опасность распространяемого Москвой марксистского большевизма. Сегодня главной является опасность возврата к либеральной идеологии 1789 года. И потому мы должны выяснить прежде всего следующее: что представляет собою государство и хозяйство с точки зрения этой идеологии? Не удивляйтесь, что я ставлю вопрос в таком, чисто теоретическом плане. В конечном счёте, ход истории определяется великими государственными и хозяйственными идеями. Без основательного знания этих идей победить врага невозможно. Особенно потому, что мы все были воспитаны на идеологии, о которой идет речь.

Итак, сначала я остановлюсь на индивидуалистическом понимании государства и хозяйства. Сущность идей 1789 года заключается в индивидуализме. В свою очередь индивидуализм покоится на идее автаркии, самодостаточности и «на-себе-самом- основанности» индивидов. Политическим эквивалентом понятия автаркии является понятие безграничной свободы, которой якобы обладали люди в до-государственном, или в так называемом «естественном» состоянии. Выход индивидов из этого «естественного состояния» был связан с заключением между ними некого «прадоговора». Его суть состояла в том что индивиды отказывались от некоторой доли своих прав (прежде всего, права распоряжаться чужой жизнью и чужой собственностью), чтобы ещё надёжнее пользоваться остальными правами, или своей «свободой». После этого они избирают правителя и наделяют его властными полномочиями, необходимыми, чтобы обеспечить соблюдение договора — и так возникает государство. Поэтому «прадоговор» называется также «общественным договором». В нем определяется:

1. что должна быть установлена единая правительственная власть;
2. что воля правителя и, следовательно, государства производна от воли граждан;
3. что граждане могут (и должны) периодически заново выражать свою волю.

Так возникает избирательная система, посредством которой обновляется государство и назначается новый правитель — и вот перед нами современное либерально- демократическое государство!

Уже здесь необходимо сделать несколько критических замечаний. Так как в действительности отдельные люди не являются духовно-самостоятельными и так как в действительности без специальных знаний они вообще не могут иметь никакого определенного мнения по государственным вопросам (например, об управлении и организации государственной власти, о гражданском праве, о преимуществе свободной торговли или покровительственной пошлины и т. д.), то необходимо образование всяких «вспомогательных групп» — то есть политических партий!

Но что же, собственно, это такое — политические партии в либерально- демократическом государстве? Это импровизированные, можно сказать дикорастущие группы лидеров, которые способны растолковать избирателям, что же именно последние собираются поручить своим «уполномоченным», то есть парламентским депутатам. Поэтому в либерально-демократическом государстве политические партии необходимы для реализации «общественной воли». Эта система основана на той ложной предпосылке, что совокупность индивидов («народ») имеет конкретную «волю» и может сообщить её своим «депутатам». Но если неожиданно остановить обывателя на Потсдамской площади в Берлине (или на подобном же месте в Риме) и спросить у него, что он предпочитает: беспошлинную торговлю или государственную пошлину (вопрос, под знаком которого происходили последние выборы в Англии ), то большинство — за исключением случайно оказавшихся тут специалистов — не сможет высказать никакого мнения. Далее, политические партии подчинены роковой необходимости «предлагать себя с аукциона», в результате чего происходит неизбежная радикализация партийной демократии: за государственным мужем Периклом идет кожевник Клеон. Поэтому, как показывает история, рано или поздно эта система приводит государственную жизнь к хаосу. На дне демократии таится анархия.

Основные черты индивидуалистического государства состоят в следующем:

1. централизация, так как в принципе должно существовать только одно правительство;
2. механическое определение государственной воли по числу голосов;
3. механическое равенство граждан в политическом отношении и — что ведёт к неизбежному конфликту — свобода как основное политическое понятие и исходный пункт всякого индивидуализма;
4. уже упомянутая производность государственной воли от произвола индивидов;

и, наконец:

5. чисто утилитарная природа государства.

Такое государство не имеет никакого нравственного, национального достоинства, оно является не предметом убеждения, но только выражением внешней необходимости, пригодности и принуждения.

Каков же тогда характер индивидуалистического хозяйства? Оно определяется теми же принципами, которые лежат в основе государства, а именно:

1. корыстью отдельных людей, их личными нуждами (соответственно принципу духовной автаркии в учении о государстве);
2. встречей этих корыстных интересов на рынке в процессе обмена (подобно столкновению интересов, приводящих к заключению общественного договора);
3. хозяйственной свободой, свободной конкуренцией, свободным трудовым договором, свободной торговлей: laissez faire, laissez passer, le monde va de lui meme;
4. чисто внешним, принудительным, механически-математическим законом ценообразования (ведь «всё идет своим чередом», то есть происходит автоматически);
5. тем, что в процессе этого ценообразования хозяйственно более слабые (особенно в отношении размеров производства и заработной платы) конкуренты попадают во второй эшелон и наступает пролетаризация, по мере углубления которой массы постепенно теряют свои права и вытесняются из сферы благосостояния;
6. наконец, хаотизацией самого хозяйства, стыдливо называемой «кризисом». Кризис является именно распадом хозяйства, его хаосом. Все, кто пережил послевоенный период, знает, какой небывалой степени достигло разрушение хозяйственной жизни во время мирового экономического кризиса.

Таково представление индивидуализма о государстве и хозяйстве, представление, которое с 1789 года постепенно воплощалось в историческую реальность (хотя никогда не могло, будучи утопией, воплотиться вполне).

Какую же систему идей можно противопоставить индивидуализму, сыгравшему столь роковую роль в истории и столь влиятельному в наше время?

Я отвечаю: целостно-сословное понимание государства и хозяйства.

Одна из основных мыслей, отстаиваемых мною, заключается в следующем: безусловно необходимо противопоставить законченному учению индивидуализма столь же законченное учение анти-индивидуализма; и необходимо отстоять это учение, добиться его победы. Возможно, многие среди вас не видят в этом особой необходимости, так как сумели достичь немалых успехов, руководствуясь здоровым инстинктом и интуицией, под влиянием непосредственных нужд хозяйственной жизни. Но я утверждаю: такие успехи недолговечны, и в конце концов, оставаясь на подобной чисто прагматической точке зрения, придется испытать и неудачи, и ответные удары противника. И это произойдет прежде всего потому, что наши либеральные и марксистские противники прекрасно оснащены теоретически.

Я имею честь находиться в стране, где нанесен первый политический удар по индивидуализму; но первый духовный удар был нанесен немецкой наукой, что связано как с разделением исторических задач между народами, так и с определенной комплиментарностью итальянской и германской культур. Уже в 1920 году, в лекциях, читанных в Венском Университете, я наметил образ истинного государства, которое не является ни индивидуалистическим, ни демократическим, чья система управления не основана на политических партиях и чьё хозяйство не является либерально-капиталистическим. Сегодня уже не подлежит сомнению, что необходимо всеохватывающее теоретическое обоснование такого государства, даже здесь, в Италии, где практические шаги в этом направлении были предприняты без всякой теории, исходя из непосредственной жизненной необходимости — именно в вашей стране проблемы, стоящие на пути дальнейшего строительства, показывают, сколь нужны прочные теоретические принципы.

Если действительно историческая задача нашего столетия заключается в уничтожении либерализма и марксизма, то идее должна противостоять идея.

Поэтому развитие основополагающих понятий безусловно необходимо. Имя Костаманьи свидетельствует, что отчасти это признано и современной итальянской наукой о государстве.

Прежде всего, антииндивидуалистическая целостно-сословная теория общества [Gesellschaft] исходит не из единичных существ [Einzelnen], но из самой общности[Gemeinschaft]. Для этой теории индивид не есть нечто в себе и для себя, но по своей сущности и понятию он мыслим только в общности, то есть в «спаренности» c другими индивидами. Поэтому общество нельзя получить путем сложения индивидов, как кучу камней, но индивид изначально является членом общества. И потому отношение индивида к обществу — не внешнее, утилитарное, инструментальное, но духовно-нравственное. Ибо условия существования общества являются и условиями его индивидуального существования; условия бытия целого те же, что и его органа. Поэтому целое обладает приматом, целое прежде своего органа.

Общество не является суммой атомов, но оно не является и нерасчленённым целым. Напротив, оно внутренне расчленено. Ибо органическое не однородно, а однородное — не органично. Общество состоит из многоразличия жизненных уровней и сфер общественного бытия. Такими частными сообществами или ветвлениями родственных социальных содержаний являются религиозные союзы, искусство и наука, хозяйственная и государственная жизнь.

Так мы уясняем принципиальный и решающий фактор: когда та или иная сфера общественной жизни организована, она образует сословие [der Stand]. Сословия, или корпорации в широком смысле, являются внутренне организованными сообществами, или организованной системой жизнедеятельности — иначе сказать, организациями людей, имеющих перед собою общие жизненные задачи, выполняющих общую функцию в системе общественных отправлений.

Из расчленённости общества следует принципиально децентрализованное строение общественного целого: государство (с его подразделениями, прежде всего на армию и чиновничество), церковь, хозяйство (беру все это только в качестве примера) — являются сословиями. Как таковым, им принадлежит право на самоуправление согласно свойственным им формам существования, то есть на относительную самостоятельность. Это относительное самоуправление сословий означает не более и не менее, как совместность различных органов власти. Самоуправление сословий определяется не субъективной волей индивидов, но насущными потребностями самих сословий, другими словами, жизненными потребностями целого. Таким образом, принципиально преодолевается избирательная система, либерализм, демократия. Потребности целого, его реальный суверенитет становятся на место «народного суверенитета».

Но тогда вступает в силу и совершенно иной принцип руководства. Руководитель уже не должен, по самому своему понятию, исполнять «волю избирателей», волю индивидов; но он должен определять, каковы жизненные потребности целого. Он должен узнавать и исполнять сверхличное! Руководитель должен быть специалистом и должен быть подготовлен для своей должности; более того, он должен быть для нее по возможности планомерно воспитан.

А это значит: компетентное и образованное руководство становится на место субъективного произвола, стихийного и необразованного руководства!

Также и руководимые, так называемые «избиратели» превращаются из «массы» в последователей и соратников. То же самое можно сказать так: личность руководителя заменяет личность демагога, соратники — кучу атомов, «массу», которая на деле была прежде без всякого руководства и отнюдь не «руководила собой». Вот общие положения; займемся теперь их следствиями для государства и хозяйства. Отличительным признаком государства становится теперь не только и не столько пассивное соучастие всех членов общества, сколько наличие носителей государственной ответственности. Государство — это сословие; в объективном смысле как организующая структура, а в субъективном — как круг людей, исполнявших государственные функции. Начало такой организации общества положено фашистским движением, а в Германии — национал-социалистами и их сторонниками. Надеюсь сказанного достаточно, чтобы понять, что означает: государство — это сословие. Кроме того, оно не просто одно из сословий, но высшее сословие, ведущее сословие, то, которое располагает приматом над всеми другими сословиями. Государство является сословием, так как оно формируется особым кругом людей, исполняющих особые государственные задачи. Эти своеобразные государственные задачи возникают из жизненных потребностей самого государства. Помимо них государство решает:

1. задачи, связанные с верховным управлением, то есть с руководством всеми другими сословиями, особенно хозяйством;
2. задачи, связанные с функцией замещения — другими словами, государство должно быть способно принять на себя выполнение задач, с которыми не справилось другое сословие. Примером может служить современная социальная политика, которую государство навязывает либерально-капиталистическому хозяйству.

Утверждение, что государство является сословием, многим из Вас покажется странным. И однако оно безусловно истинно! Если мы поймем, что государство — это сословие, мы поймём также, до какой степени и почему сословное государство преодолевает плюрализм политических партий. Круг людей, ответственных за выполнение государственных задач, представляет как раз ту новую форму руководства, которая призвана заменить дикорастущие «политические партии» в демократическом смысле слова. Дальнейшее развитие этого сословия и планомерное воспитание его молодого поколения, то есть формирование и воспитание руководителей государства -сделает политические партии, неизбежные в демократическом государстве, ненужными при новом порядке.

Поэтому в социологическом смысле фашистская организация является вовсе не политической партией, но как бы цехом, сословием вождей в процессе его формирования, началом политического сословия; таково же и национал-социалистическое движение. Значит, начало положено и дело теперь за принципиальным переустройством всей политической системы.

При этом неизбежно изменится и характер отношений между государствами, или то, что называется международным правом: ведь речь пойдет уже о союзе сословных, а не демократических государств. На место формально верного, но бессодержательного принципа pacta sunt servanda (договоренности следует исполнять) станет понятие «империи» (des «Reiches») как единства в многообразии органов целого. Я бесконечно счастлив говорить об этом как раз в те дни, когда пакт четырёх держав, которым мы обязаны дуче, позволяет надеяться, что положено начало органическому союзу европейских держав, не имеющему ничего общего с атомистической «паневропейской» утопией. Теперь открылись новые горизонты и для международного права. Индивидуалистический дух в этом праве не был способен выйти за пределы формулы pacta sunt servanda. Реальный дух фашизма и органического национал-социализма сообщает понятию государства новое содержание, которое отразится и в этой области.

Теперь кратко подведём итог сказанному о государстве. В конечном счете, сословное государство обладает следующими основными качествами:

1. оно является децентрализованной структурой, а вовсе не централизованным чудовищем, «Левиафаном»;
2. государственная воля не производна от воли индивидов, то есть не образуется атомистично-механически, но формируется в живом процессе общения вождей и их соратников; причем речь идет о тех вождях, которые соединили свои судьбу со своим делом до конца, то есть являются ответственными и истинными вождями народа (а не такими, которые отступают в тень при неблагоприятном исходе голосования);
3. в сословном государстве господствует не механическое равенство, а органическое неравенство;
4. в нём господствует не абстрактная внешняя свобода, но органическая свобода, то есть свобода, которую можно соединить с плодотворным воспитывающим принуждением. Но тогда на место пустого понятия свободы встает понятие
5. справедливости, позволяющей каждому индивиду черпать из целого и служить целому!

и, наконец:

6. государство не просто утилитарное образование, но духовно-нравственная действительность, которая является выражением и внутреннего убеждения (то есть личной нравственности), и целостного народного духа.

Согласно тому же принципу целостности раскрывается и сущность целостного хозяйства. По своей сути оно уже более не является результатом «потребностей» индивидов, но представляет систему средств для достижения целей. Недра и почва, сырьё и машины, рабочая сила, жилые дома, театры и церкви, открытия и так далее — всё это средства, которые служат, работают — потому что хозяйство призвано служить культуре, государству, всевозможным целям жизни. Система хозяйства вычленяется, в силу своей относительной однородности, из целого, становится — как целостная система средств для достижения целей (когда эти средства организованы) — целостным сословием, расчленённым на отдельные профессиональные сословия. Последние располагают особым относительным самоуправлением, а вместе с тем и особой органичной и самобытной жизнью, vita propria. Профессиональные сословия образуют, конечно, не безразличное собрание ремёсел, а профессиональную иерархию отдельных сословий с органичным самоуправлением каждого из них. Эта иерархия профессий присуща самом хозяйству и предшествует направляемому государством делению по территориальному признаку.

На вершине иерархии профессиональных сословий (внутри территориальных объединений) находится то, что можно назвать хозяйственной сословной палатой. Эта хозяйственная палата вовсе не «парламент», в котором собрались не имеющие ничего общего люди, чтобы вести разговоры на всевозможные темы (как в обычной «народной палате») — напротив, это — вершина, под которой лежит прочный фундамент профессионально и территориально расчлененных корпораций, каждая из которых имеет особые права — права, как раз и составляющие то, что мы назвали «самоуправлением»! Этой сословной палате следует заниматься наиболее важными и общими вопросами, оставляя более частные проблемы подчинённым ей корпорациям (современный фашистский «национальный совет корпораций» является прообразом такой хозяйственной сословной палаты).

Этому новому хозяйственному порядку свойственны, как и сословному государству: децентрализация хозяйственной жизни; не слепые механические процессы (из которых складывается хозяйственная жизнь по правилу laissez faire), но осмысленная расчленённость, которая повышает жизнеспособность организма; не произвольно-механический и либерально-капиталистический принцип руководства и не механическое волеизъявление, но руководство согласно принципу компетентности, руководство, корни которого уходят в ту же почву, из которой вырастают его задачи, для которого его обязанности — есть дело жизни и смерти; которое непрерывно получает жизненные импульсы от самого хозяйства и всех вовлечённых в него людей; которое способно определять сверхиндивидуальные потребности целого. И здесь суверенитет специалиста стоит выше «суверенитета народа».

Также и здесь господствует, по сути дела, не равенство и не механическая абстрактная «свобода»; целью является органическая структура хозяйства, то есть справедливость как со стороны целого по отношению к отдельным членам, так и со стороны членов по отношению к целому. В той мере, в какой достигается эта цель, оказывается разрешённым вопрос, который в условиях нового порядка является жизненно важным вопросом для всей Европы — социальный вопрос. Каждое профессиональное сословие и в конечном счёте всё хозяйственное сословие в целом может быть разделено на предпринимателей, служащих и рабочих. Но хотя каждая из этих групп занята своим собственным делом, она органически сотрудничает с другими группами в хозяйственном целом. В результате на место капиталиста с его чисто эгоистическими потребностями встает руководитель хозяйства; рабочий превращается из пролетария, то есть более слабого в экономической борьбе, в руководимого члена хозяйства со своими правами и обязанностями. На место бесправия встаёт союз руководителей и руководимых. Преодолевается абстрактное, неограниченное, индивидуалистическое понятие собственности, и на его место становится понятие сословной «сверхличной собственности», не отменяя инициативы и так называемой «личной заинтересованности» предпринимателя. Эта последняя получает, однако, организационные предпосылки, которые придают ей органический характер.

Решению социального вопроса способствует также то, что профессиональные сословия включаются в общественную жизнь. Они принимают на себя заботу о социальной (например, спортивной — dopo lavoro) жизни своих членов; но прежде всего они должны непрестанно развивать в своих членах чувство солидарности, профессиональную честь, трудорадостность и корпоративный дух.

В результате, взамен классовой борьбы и классовых противоречий, которые по Марксу, якобы непреодолимы, возникает органическое взаимодействие членов корпораций. Ибо теперь индивидов отличает друг от друга не собственность или доход, но различные функции, различное положение в хозяйственном целом, и прежде всего — их принадлежность к руководителям или руководимым. Само собой разумеется, что при таком порядке должны непременно создаваться возможности для превращения руководимых в руководителей, и не только посредством создания новых хозяйственных организаций, но и внутри крупных промышленных организаций. На почве сословного хозяйства можно не только решить социальный вопрос, но и взяться за разрешение мирового хозяйственного кризиса. Было бы роковой ошибкой считать, что можно смягчить подобный кризис путем возвращения к свободной торговле. Напротив, это повело бы только к его обострению, к его эскалации в хаос. Торговая политика, вытекающая из либеральных хозяйственных принципов, даже в чисто техническом плане осуществляется в устаревшей форме, связанной с так называемым режимом наибольшего благоприятствования. Она приводит к механическому и неконтролируемому распределению льгот, истощающему хозяйственное целое. Она также усиливает хаотичность мирового рынка, характерную для нынешнего кризиса.

Не могут решить проблему также и контингентирующие договора, компенсирующие договора, охранительная пошлина — подобные меры являются только атомизированными, разрозненными сделками.

Дело обстоит иначе, когда экономические отношения устанавливаются между сословно организованными хозяйствами. В этом случае упорядоченность и органичность присущи не только внутренним рыночным и хозяйственным отношениям, но — по крайней мере, отчасти — и мировому рынку.

Сверхнациональные объединения типа концернов и картелей указывают уже сегодня на эти новые пути. Но на данный момент подобные объединения возникают ещё стихийно, без контроля государства, и все ещё пронизаны в значительной мере либерально-капиталистическим духом. В будущем сверхнациональные хозяйственные отношения должны во все большей степени регулироваться не посредством механического «наибольшего благоприятствования» и контингентирования, но через систему многосторонних хозяйственных союзов на основе контролируемой хозяйственной организации.

После того, как две великие державы, участницы пакта четырёх, уже вступили во внутренней политике на путь сословной организации хозяйства, можно рассчитывать, что последующее десятилетие приведет к европейской системе хозяйства на сословных началах. Глубоко значительным является тот факт, что даже в западных странах всё прочнее становится убеждение в том, что только сословное хозяйство может решить задачи, которые ставит наше время; ибо уже стало ясно, что решение социального вопроса невозможно ни через возвращение к либеральному социализму, ни через поворот к большевизму, который разрушает всякую культуру.

Но тогда в качестве единственного пути остается сословное хозяйство, руководимое сословным государством. Чем дальше мы идём по этому пути, тем глубже следует продумывать принципы, на которых основано сословное хозяйство и которые резко отличают его от индивидуалистического и марксистского хозяйства.

Мы настойчиво подчёркиваем духовный характер нового сословного порядка в государстве и хозяйстве. Без нового духа невозможно ни сословное хозяйство, ни сословное государство. Но новый дух даётся человеку через вдохновение. Вдохновение дал Муссолини итальянскому народу, Гитлер — немецкому; поистине, это самый ценный дар, который только может получить народ. Ибо, как сказал Эйхендорф:

Wo ein Begeisterter steht, Da ist der Gipfel der Welt.