Текст:Роман Багдасаров:До и после инициации
Говоря об инициации, часто оказываешься пленником подсознательного образа. Поскольку буквально initiatio переводится как «начинание», «введение», а по-русски соответствует посвящению, так и тянет вообразить порог античного храма, через который торжественно ступает процессия из жрецов, весталок и бряцающих колокольчиками паланкинов. Однако смысл «введения» можно истолковать и по-другому: шприц, игла, препарат, ритмично несомый по артериям кровотоком. Жутковато, но куда ближе к правде. Инициация — не место, куда приводят, а вещество, которое внедряют. Избавиться от него невозможно.
Медленно вращаются жернова академической науки. Медленно, но верно. В XIX веке посвятительные ритуалы интересовали специалистов по мифологии и оккультистов, к началу XX-ого подключились этнографы, а к концу истекшего столетия дошёл черёд до психологов. Не надо быть пророком, чтоб угадать: следующими прибудут медики с физиологами. Вот когда начнётся настоящее веселье! С мистики-эзотерики опять сорвут покрывало Исиды, только теперь его ещё постригут в мелкую крошку… Последними на пиршество духа пригласят правоведов, и те оформят новую реальность как положено: инициатические обряды наконец будут легализованы. Потому что никакие века прогресса их истребить не смогли: загнали в подполье, в подкорку, исказили до неузнаваемости, но… инициацией стоял и стоять будет род человеческий!
Фазы, фазы, сдвиги, сдвиги[править | править код]
Современное общество, разумеется, не признаёт, что инициация является его теневой составляющей. То не диво: полигамии тоже официально не существует… В силу действенности и биологической обусловленности посвящения практикуют стихийно. Речь не о блёклых, ни к чему не обязывающих фарсах типа «посвящения в студенты». Как считает этнопсихолог Дмитрий Громов, инициации строятся с учётом объективно существующих психологических процессов, обусловленных возрастным развитием, посему могут быть действенным педагогическим инструментом. В школах-институтах, летних лагерях, армиях и тюрьмах, среди экстремальных (и не слишком) молодёжных группировок происходит интуитивное (а в последние годы вполне осознанное) копирование посвятительных структур. Некоторые группы, типичные даже для западного социума, строятся по принципу инициационных сообществ. Перед примерами — капельное впрыскивание теории.
Сценарий инициации прост.
На первой стадии посвящаемый уходит - выключается из привычного внешнего мира.
На второй — оказывается в предельных для самочувствия обстоятельствах, отключается от мира внутреннего, испытывает так называемую «инициатическую смерть».
На третьей стадии происходит возвращение в покинутые миры, но уже на качественно ином уровне.
Не станем утомлять ужасами солдатской дедовщины или бытом исправительно-трудовых колоний. Возьмём самодеятельный альпинизм, «активный вид отдыха». Н-да. Счесть отдыхающими людей, в разгар лета натягивающих свитера и вместо волейбола прыгающих в тяжеленных ботинках по каменной «сыпухе», трудно. Альпинизм предполагает дикие физические нагрузки и эмоциональное перенапряжение. Как правило, им увлечена интеллигенция равнин — научные сотрудники, студенты, кандидаты в доктора. Стремятся туда, где и горцы не живут. Там происходит кардинальная смена обстановки: профессор становится «чайником», драит котёл, смиренно выслушивает инструктаж старшего по группе, который может быть аспирантом.
Помимо рискованных переходов через снежные завалы и ледовые участки, скальных маршрутов, словом, всего, что входит в понятие «категория сложности», восхождение подразумевает настоящую перестройку систем организма. Высотный перепад, снижение доли кислорода вызывают у новичка горняжку, которую он запросто может и не преодолеть, а если станет насиловать себя, закончит плачевно — гипоксическим удушьем вплоть до отёка мозга. Вполне сопоставимо с неудачами древних инициантов, когда их обращали во временное рабство или отсекали детородный орган. Не менее вредна иллюзия вседозволенности, наркотическая крезуха, когда хочется парить от вершины к вершине.
Меняется поле восприятия: от кожи до зрения. Солнечные лучи не застревая на ледяной глади, омывают альпинистов чистым ультрафиолетом. Происходит нравственная ломка: геройство, индивидуализм становятся крайне опасны. Их можно проявить лишь на узкой полоске, вернее, точке, пике, где уже безразлично «я» или «мы». Человек поднимается не только над уровнем моря, — чтобы вернуться, не покалечиться и, конечно, словить кайф, он должен, пускай временно, отложить прежний образ себя. Одно восхождение может изменить так, как не изменят десять лет в обычном режиме.
Но даже если альпинисту присваивают значок, это не влияет на его социальный статус существенным образом. Здесь кроется главное противоречие стихийных инициаций с посвящениями в традиционном обществе.
Экзамены, к примеру, сильно влияют на общественное положение, но редко приводят к изменениям психики у здорового человека. Напротив, за месяц в спортивном лагере подросток может резко превратиться в юношу. Вернувшийся со службы студент может оказаться зрелым мужем, а читающий ему лекции преподаватель — зелёным стручком, набитым чисто головной информацией. Сообщить что-то он ему ещё сможет, НАУЧИТЬ — вряд ли. Условность современной иерархии и нестабильность социума ни у кого не вызывает сомнений, однако мало кто задумывается над причинами. Одна из них: общественное положение и требуемый для него психический статус на поверку часто не совпадают.
Волчья молодость[править | править код]
Вплоть до средневековья социальная и психическая зрелости шествовали рука об руку. Возрастные инициации могли совершаться в промежутке с 12 до 22 лет. Для них требовался небольшой коллектив из сверстников и знающих наставников: воинский союз, сельская вервь, ремесленный цех, промысловая артель. О монашестве разговор особый, оно не столь привязано к возрасту.
Ритуалы посвящения делали юношеский переход сжатым и управляемым. Подросток не мучился, как теперь, от непонимания родителей и учителей, а извлекал из «трудного возраста» максимальную выгоду. В том было заинтересовано общество целиком, так оно воспроизводило себя, делая прививку старины молодому поколению. Достойно удивления, но факт: древние истины, преподанные аутентично, воспринимаются как новые и таковыми по сути становятся. Душа тянется к неизведанной стороне жизни, её не волнует, что столетиями до воплощения происходило то же самое. Постриженный казачок впервые садится на коня. Абориген-австралиец забивается в изолированную хижину, чтобы прочувствовать произвольное рождение. Крестный отец индейца зуньи снимает повязку с глаз подопечного и закрепляет в его волосах священное перо орла. Совершенно иная система, чем бесплодный конфликт поколений.
Посвящение немыслимо без нагнетания страха и подавленности. Без деструктивных, разрушительных свойств психики — тревожности и агрессии. Инициатические техники не гасили, а наоборот, раздували их, пока не полыхнёт. Сурово? Но иного не дано, коли не прятаться от неприятностей бесконечно, а раз навсегда подчинить их себе, превратив в послушный инструмент. В ходе инициации человек учился не питать свои страхи, но подпитываться от ужаса. По-настоящему распоряжаться гневом, а не позволять тому овладеть собой. Это называют «поглядеть на себя со стороны». Редкий экземпляр сейчас отважится зафиксировать подсмотренное…
Мальчик из Новгорода XIV века, Онфим рисует на бересте волчка с высунутым языком, для тугодумов-потомков подписывая «я звере», автопортрет то есть. В этом отождествлении, полагал он, нет ничего дурного. Его родители оборотней не боялись, ибо сами умели перекидываться — научится и Онфим. Об оборотничестве славян пронюхал даже грек Геродот. «Каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик», — сообщал отец истории. Невры — праславянское племя. Самый известный оборотень из истории Древней Руси — князь Всеслав Полоцкий. Ему приписывали способность превращаться в «лютого зверя», делаться невидимым, насылать полки демонов, как при походе на тот же Новгород. Всё это всходы, посеянные в годы юношеских инициаций Всеслава. Попробуем объяснить.
Отроки, готовящиеся к инициации, действительно верили, что они превратятся в волков. Известны заговоры: «Се аз, зверь юн, очи мои зверьи, а гроза моя царева, блюдитеся меня, крестьяне, аки овцы волка» и т. д. Известны способы. Стоит найти в лесу гладко срубленный пень, воткнуть в него с приговорами нож и перекувырнуться через него — станешь волколаком. Порыскав в образе хищника, надо забежать с противной стороны пня и перекувырнуться обратно. Если нож кто-то выдернет, придётся остаться волком навеки. Интерес к архаике ныне заметно вырос. Но никто из новоявленных «волхвов» не воспроизведёт сотой доли того, что умел князь Всеслав, о чём мечтал Онфим.
Поэтому обратимся к параллелям. Некоторые тайные общества аборигенов Австралии используют трещотки особой конструкции, от них раздается специфическое гудение. Этот звук считают голосом божества. Когда непосвященные, находясь в деревне, заслышат гул трещоток, они верят, что по лесу бродит бог. О существовании трещоток профаны не подозревают. В ходе инициации, посвящаемым показывают трещотки, демонстрируют их действие и поясняют: это, на самом деле, не бог — бог на это совсем не похож. Нечто близкое происходит с упомянутыми индейцами зуньи. Четыре, участвующих в ритуале «божества» в какой-то момент снимают маски и мальчик узнаёт в них известных мужчин.
Получается, до посвящения — верующий, после посвящения — атеист? Не совсем, скорее: до посвящения — верил, после — узнал. Маски не боги, а Бог не трещотка, буквального превращения в зверя не произойдёт. НО. В том и секрет, что непосвящённые продолжают в это верить. Их-то психология по-прежнему не перестроена. Посвящённый же погружается совсем в другой слой реальности.
Об индийских «дваждырождённых» брахманах пишут все, кому не лень. Гораздо меньше сведений о славянских «двоедушниках», а ведь именно к появлению второй души лежал путь архаической инициации.
Душа эта обладала рядом телесных характеристик и называлась «жаром». Она представала то зверем, то человеком, то бездушным предметом (колесом), то природным феноменом (вихрем, шаровой молнией). Считалось, что пока душа спит, жар отлетает от тела или вытягивается изо рта в виде неизмеримой ленты туда, куда нацелился посвящённый.
Этнограф Громов сильно настаивал, чтобы старушки отчитались перед ним, что же такое жар. Те, наконец, не выдержали: «Бес, с которым колдун работает, он форму человека принимает».
Итак, вторая душа, по архаичным верованиям, есть демон. Христианство не стало оспаривать этой истины.
Змеиное нутро[править | править код]
Почитай в каждой избе до революции висел лубок с картиной Страшного суда. На нём восхождение души изображено в виде громадного змея, растянутого от адской геенны до небес. Внутри чудища движется человек в образе посвящаемого, т. е. беззащитного отрока или даже младенца. Змей членился на сегменты, каждому соответствовал определёный демон. В среднем число сегментов достигало 21, что можно разложить как трижды семь.
Считалось, что человек одержим семью основными страстями, — гневом, гордостью, унынием… Причём в трёх сферах деятельности: телесной, сердечной и умственной. Если в языческой культуре страсть, переходящая на пике в одержимость, рассматривалась как нейтральная энергия, проявления которой регулируют род и обряд, то в христианстве с его упором на индивидуализм, человек должен был контролировать страсти сам. Сам и отвечал за своих демонов перед обществом, Богом и совестью.
Если христианин совершает правильный эмоциональный (интеллектуальный, инстинктивный) выбор, бес пропускает его выше и тот может опереться на него, на область, которой владеет рогатый. Грубо говоря, научится человек сначала думать о долгосрочной пользе тела, а уж потом о мимолётном кайфе, — в его распоряжение попадает лишний резерв неупорядоченной до того энергии. Или демон алчности, если изъясняться на мифологическом языке. Делая неправильный выбор, христианин согрешает и душа застревает на полпути. Она теряет свободу и заключается в незримую оку темницу, откуда её могут вызволить теперь лишь благоприятные внешние обстоятельства: молитва праведника, заступничество святых и т. д. Если повезёт и за неё внесут залог, душа продолжает восхождение. Нет, — по истечении лимита времени, низвергается на переплавку в геенну. Недаром, католический богослов Альбер Уссе назвал христианскую работу над собой «многофазовой инициацией».
Интересно, что поглощение рептилией до сих пор является частью посвятительного ритуала в первобытных религиях Юго-Восточной Африки, Океании. «Пастью змеи» называют вход в специальную хижину, через которую прогоняют новичков. Пока они движутся в полной темноте на них отовсюду сыплются удары и уколы. Лучших доказательства стойкости, чем раны, порезы, вывихи, битые зубы, никто пока не придумал.
В христианстве возрастные и профессиональные инициации были медленно поглощены индивидуальным посвящением у аскетов, мистиков, подвижников. Движение сквозь враждебную утробу приняло характер бесовских нападений на монаха, которому те причиняют вполне ощутимый ущерб. Преподобный Серафим Саровский показал своей ученице как-то целый клок волос, выдранный бесом. Правила суровы, потому что груз больно ценный.
Художники любят св. Антония, облепленного нечистью, но вот победу подвижника над демонами не рисуют никогда. А зря. Выдержав концентрированную дозу инферно, посвящаемый получал бесовские полчища в собственное распоряжение. Живя в горной области Исаврия, мученик I века Конон, в результате долгих усердных подвигов построил своих земляков-бесов. Он не просто запретил им вредить населению, но начал использовать в мирных целях: демоны вскапывали огороды, вырывали сорняки, бороздили поля, рубили дрова, пасли стада, вкалывая в поте хвоста на пользу общества. Когда на Конона напали, тот испугался… за разбойников. Если б не вовремя сказанное заклинание, от них осталась бы горка пепла. Одомашненные бесы не позволяли даже ругать подвижника. Каждый, кто пробовал это проделать не мог устоять на ногах, валясь как подкошенный. Кстати, желанное мученичество Конон смог принять лишь когда запечатал своих мохнатиков в глинянные горшки оловянными пробками, — иначе те просто не позволили бы ему отдаться в руки гонителей.
Можно, конечно, списать всё богатое православное предание на сказки и мифы, на неуёмную фантазию людей с воспалённым религиозным сознанием. Но хотелось бы указать два подхода к объяснению загадок бытового демонизма. Во-первых, лелеемый Голливудом полтергейст. Тысячи задокументированных случаев. Мода прошла, феномен остался. Во-вторых, собственно страсти, источник демонической энергетики по учению святых отцов. Раньше паперти церквей и соборов, в определённые дни, когда выносили на всеобщее поклонение святыню, ломились от бесноватых, которые визжали, лаяли, чирикали на все голоса, разбрызгивая слюну, трясясь как отбойные молотки на пыльном асфальте… Где они теперь, друзья-однополчане?! Неужели Церковь успела-таки всех отчитать или вымирает бесовское отродье? Что-то слабо верится. Однако синхронно с «вымиранием» демонов возникает область медицинского знания - психиатрия. И изучает она те самые «душевные» расстройства, которые считались прерогативой экзорцистов и аскетов. Если полистать ежегодно обновляемые фундаментальные справочники типа «Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disordes», выпускаемого Американской Психиатрической Ассоциацией, то обнаружится практически полный набор страстей с вариациями. Будет их уже не 21 как на иконе Суда, а все 200. Не беда, что теперь симптомы алчности перечислены среди «шизоидных расстройств личности». Наука знает о ней уже гораздо больше. Глядишь и по-настоящему лечить научится. Думается, правда, что произойдёт это не раньше признания магии областью объективного человеческого опыта, государства - сакральной структурой, а инициации - общественным институтом.
Значит, не скоро. Потому, что здесь нужно тысячу раз отмерить. В инициации таится угроза пострашней демонов и добрых, запутавшихся в себе, психоаналитиков.
Тревога навсегда. Открытие Рене Генона[править | править код]
В 1886 году в семье скромного архитектора из Блуа Генона родился сын. По французскому благочестивому обычаю ему дали сложно-составное имя, чтоб было побольше ангелов-хранителей и поменьше бесовских наваждений: Рене-Жан-Мари-Жозеф. Для простоты: Рене Генон, основатель метафизической школы традиционализма, главный критик современной цивилизации. Будучи отличником, Рене быстро стал бакалавром философии и переместился в Париж изучать математику. Там попал в цепкие лапы масонов и оккультистов, которых тогда было во Франции хоть пруд пруди. Способный, умный, абсолютно безбашенный, Генон насобирал столько посвящений, сколько смог унести. Каплей, переполнившей спиритуальное здоровье юноши, стало откровение, полученное его учителем Папюсом и прочими членами Мартинистского ордена на спиритическом сеансе. Духи, опекавшие уничтоженный католической Церковью Орден Тамплиеров, телеграфировали, что его срочно необходимо возродить. И что Рене Генон должен встать на место легендарного магистра Якоба де Моллэ, оклеветанного и сожжённого. Только такой крайней мерой, якобы, можно остановить сползание в пропасть бездуховности, которое началось в Европе после разгрома тамплиеров.
Доктор Папюс отлучил Генона от всех масонских клятв, но его ученик очень своеобразно воспользовался предоставленной свободой. Вместо того, чтобы бросить все силы на возрождение западной духовности, тот принял ислам и переехал в Алжир (затем обосновался в Египте). По поводу [[Тамплиеры|тамплиеров Генон всегда писал только хорошее, но вот от масонства, а заодно и Папюса постарался отмежеваться. И его можно понять: тошнило от инициаций.
Изучая арабский, регулярно посещая мечеть, Генон выпускает книгу за книгой, где в лучших традициях схоластики не оставляет камня на камне от существующих религий и эзотерических школ. Конструктивная критика изнутри, так сказать. Некоторые его читатели свято уверены, что Генон был апологетом главных мировых церквей и нападал только на искажения их доктрин или новомодные веяния. Придётся разочаровать.
Прежде всего обратимся к понятиям, которые он изобрёл, для того, чтобы клеймить противников: псевдо- и контринициация. Есть и такое, оказывается. Если подлинная инициация, проводя посвящаемого через горнило негатива, окончательно освобождает его и собирает вокруг него мир, то контринициация сравнима с передозировкой сильным наркотиком. Смерть наступает мгновенно. Конечно, духовная. Человек может протянуть ещё долго, может изрекать мудрые афоризмы, носить высшие духовные регалии и быть всеобщим любимцем, но духовно он пленён дьяволом, т. е. «обманщиком». Вместо освобождения инициация принесла ему подчинение, он только пародирует настоящую традицию, ибо так и не добрался до её ядра. Хотя приблизился к нему. Подмена тонкая, пострадают лучшие. Элеватор дневных снов. Колодец, в котором плещется сорванная, но ещё живая роза…
Введя понятие «контринициации», Генон лишил покоя приверженцев всех существующих традиций, читающих по-французски. В самом деле, теперь каждый может усомниться в истинности собственного посвящения: а вдруг да его традиция выродилась, а вдруг да его наставники пали жертвой векового обмана, всё — иллюзия, морок и, как говорили на Руси, отвод глаз? Пересуды ширятся, не видно им конца и края. Не рискну ничего советовать, стольких посвящений у меня нет. Но свой гражданский долг считаю исполненным.
Если кто-то когда-нибудь предложит вам пройти инициацию, вспомяните старика Генона. Хуже, если это уже произошло.