Текст:Claire de Lune:Масонская месть: арест Царской Семьи и первая ЧК

Материал из свободной русской энциклопедии «Традиция»
Перейти к навигации Перейти к поиску
Claire de Lune:Чёрная месса революции

Данная статья является продолжением темы: Чёрная месса революции.

Начало: Керенский и судьба Царской Семьи.

Масонская месть: арест Царской Семьи и первая ЧК[править | править код]

Государь еще находился в Ставке, а по отношению нему начинают предприниматься действия, ограничивающие его свободу.

Причем эти действия были задуманы заранее и делались преднамеренно.

7-го марта 1917 года в Москве новый министр юстиции Керенский на заседании Совета выступил с речью. Это была весьма удивительная речь, потому что в своих воспоминаниях в русском и во французском изданиях Керенский описывал это заседание, мягко говоря, по-разному. Но одно было общее: он озвучил своё намерение вывезти Царя с Семьёй в Англию через Мурманск. Эсер Гедеоновский, присутствовавший на собрании, позднее вспоминал, что эти слова Керенского «вызвали целую овацию».

Таким образом, Совет, реакцией которого впоследствии Керенский и другие члены Временного правительства будут объяснять ссылку Царской Семьи в Тобольск, тогда, в марте 1917 года, своей овацией дал Керенскому «права и полномочия» на увоз Государя в Англию, а не на его арест. Воспользовался ли этим Керенский? Совершенно нет. Его действия были прямо противоположны его высказываниям.

На следующий день 8 (21) марта 1917 года Государь, опять-таки обманным путем, был арестован.

В тот же день другой генерал — Л.Г. Корнилов — в Фиолетовой гостиной Александровского Царскосельского дворца объявил Императрице Александре Федоровне, что она арестована. Таким образом, не прошло и суток после того, как Керенский громогласно заверял, что он не желает быть «Маратом русской революции» и что он «отвезет Царя в Мурманск», как Царская Семья была лишена свободы. Повторим при этом, что лишение свободы было незаконным со всех точек зрения и внешне абсолютно бессмысленным: ведь по собственным заверениям Керенского: «Никакой опасности для нового строя члены династии не представляют». Если же они такую опасность все же представляли, то тем более — зачем было их задерживать в России, когда у Керенского был готов «специальный поезд», а путь на Мурманск открыт? Когда Карабчевский прямо спросил Керенского: «Отчего Временное правительство не препроводит немедленно Его с семьей заграницу, чтобы раз навсегда оградить Его от унизительных мытарств?», то тот не сразу ему ответил: «Промолчав, он как-то нехотя процедил: «Это очень сложно, сложнее, нежели вы думаете».

Эти слова означают очень многое.

Итак, вместо отправки в г. Романов на Мурмане, как гарантировало Временное правительство Императору Николаю II, Царская Семья была заключена под стражу в Царском Селе. Когда же и кем было принято решение об аресте Императора и его семьи и чем руководствовались люди, это решение принимавшие?

Первое, чем объясняет Керенский арест Государя, это его собственная, Государя, безопасность перед угрозами расправы со стороны Совета.

Это заявление Керенского — ложно: никаких «требований» казни Царя на пленуме Совета не раздавалось, никакого «возбужденного настроения» против Государя не было. В показаниях Керенского 1920 года появляется очень интересное дополнение: если в речи 1917 года он говорит, что просто увезет Императора Николая II на «специальном поезде» в Мурманск, а потом в Англию, то в показаниях 1920 года этот отъезд уже возможен только после суда над Царем. Эта версия отправки в Англию через суд очень любопытна: в 1918 году этой же ложью комиссар Яковлев и его подручные будут объяснять вывоз Государя из Тобольска.

Более того: из признания Милюкова следует, что к 7-му марта Временное правительство имело четкое решение об отправке Царской Семьи в Англию, т.е. выступая на пленуме Советов 7-го марта, Керенский знал, что получено согласие английской стороны на отправку Государя в Англию. Но вместо этого 8-го марта Царская Семья была арестована.

Каковы же были реальные взаимоотношения между Временным правительством и Петроградским Советом? Петроградский Совет, так же, как Временное правительство, находился под сильнейшим влиянием масонской ложи "Великого Востока Народов России".

Как пишет и В.В, Кожинов:

«В тогдашней "второй власти" — ЦИК Петроградского Совета — масонами были все три члена президиума — А.Ф. Керенский, М.И. Скобелев и Н.С. Чхеидзе — и два из четверых членов Секретариата К.А. Гвоздев и Н.Д. Соколов. Поэтому так называемое двоевластие после Февраля было весьма относительным, в сущности, даже показным: и в правительстве, и в Совете заправляли люди "одной команды "» (см.Кожинов В.В. "Черносотенцы"и Революция. М., 1998. с. 140)

В подтверждение этого достаточно сказать, что в состав Верховного Совета ВВНР Керенский и Чхеидзе были избраны одновременно на общем заседании!

Таким образом, Керенский знал Чхеидзе, да и всю головку Совета, давно по работе в ВВНР и имел с ними тесные отношения. С самого начала февральского переворота все члены ВВНР действовали вместе и сообща. «В момент начала Февральской революции, — писал масон Н.В. Некрасов, — всем масонам был дан приказ немедленно встать в ряды защитников нового правительства: сперва Временного Комитета Государственной Думы а затем и Временного правительства. Во всех переговорах масоны играли закулисную, но видную роль».

Да, между руководством ВВНР и Чхеидзе могли быть определенные разногласия (Чхеидзе после февральского переворота считал роль «братства» выполненной), но, безусловно, все главные вопросы решались масонским Верховным Советом, и никакой Петроградский Совет не мог ему противостоять.

Учитывая вышеизложенное, можно с полным основанием сказать, что так называемые разногласия между Временным правительством и Исполкомом Совета носили в марте 1917 года непринципиальный характер и легко могли быть улажены руководством ВВНР. Тем более это утверждение верно, когда дело касалось такого важного вопроса, как судьба свергнутого Императора и членов его семьи.

Кстати, у Львова нет даже намёка ни на противодействие Совета, ни на отказ английского правительства предоставить убежище Царской Семье.

Исследователь О.А. Платонов считает, что Временное правительство сознательно затягивало отправку Царской Семьи в Англию, обманывая англичан. Однако скорее можно полагать, что все было с точностью наоборот: определенные, очень влиятельные силы в английском правительстве противодействовали отправке Царя в Великобританию и предоставили Временному правительству самому придумывать причины, объясняющие содержание Царской Семьи под стражей. Временное правительство и Керенский, в частности, объясняли невозможность вывоза Царской Семьи противодействием Исполнительного Комитета. Действительно, уже 6-го марта председатель Исполкома Н.С. Чхеидзе провел переговоры с Временным правительством относительно ареста Дома Романовых. Временное правительство тянуло с ответом.

Часть исследователей полагает, что это было вызвано тем, что Временное правительство стремилось вывести Царскую Семью в Англию и поэтому пыталось противодействовать Исполкому. Однако представляется, что Временное правительство ждало ответа и конкретных шагов из Лондона и получило в конце концов оттуда отказ и, скорее всего, рекомендации, что делать с Царской Семьей дальше.

При этом не надо забывать, что послы Англии и Франции имели на Временное правительство огромное влияние. Кстати, велико было их влияние и на многих членов Исполкома.

Главным же доказательством решающей роли в аресте Императора Николая II именно союзников, а не Временного правительства служит признание генерала М. Жанена. возглавлявшего в 1916-1917 годах французскую военную миссию при русской Императорской Ставке. Признание это было сделано Жаненом в 1920 году, в телеграмме французскому верховному комиссару Сибири Могра по поводу обстоятельств гибели адмирала А.В. Колчака. Объясняя Могра, почему он, Жанен, фактически способствовал выдаче «верховного правителя» пробольшевистскому «временному иркутскому правительству», обрекая адмирала на неминуемую гибель, Жанен пишет:

«Адмирал был передан комиссарам временного правительства, так же, как это было сделано с Царем, которого французский посол мне персонально запретил защищать» (см. DDF, 1920, tome 1 (10 janivier - 18 mai). Paris, 1997. P. 66).

При этом следует добавить, что за действиями этой власти постоянно наблюдали ее истинные руководители: западные масоны. В Петрограде действовал эмиссар военного министра Франции и крупного масона А. Тома член «Великого Востока» капитан Ж. Садуль. Кроме того, между Керенским и Альбером Тома в 1917 году был агент связи Эжен Пети.; Английское масонство действовало напрямую через Бькенена. В Париже и Лондоне были прекрасно осведомлены о призывах радикалов «убить Романовых» и о требованиях Исполкома заключить их в Петропавловскую крепость. Более того, западным правительствам поступали сигналы из разных источников о смертельной опасности, угрожающей Царской Семье. В следственном деле Соколова имеется несколько писем посланника России в Португалии П.С. Боткина послу Франции в этой стране Ж. Камбони и французскому министру иностранных дел Стефену Пешо, а также одному частному лицу с изложением своего разговора с послом Камбони. Эти письма датированы июлем 1917 - июлем 1918 года. Смысл этих писем один: просьба к французскому правительству спасти Императора и его семью.

Джордж Бьюкенен, оправдывая себя и своё правительство в отказе Императору Николаю II выехать в Англию, так же, как и Керенский, ссылается на Исполнительный Комитет. Эта ложь Бьюкенена идет в обшей канве с ложью Керенского, и главная цель этой лжи — доказать, что Царя и его Семью в Англию не пустил Совет. Для того, чтобы придать этому утверждению более убедительный вид, Керенский рисует кровожадную толпу, требующую немедленной казни Царя, а Бьюкенен — рабочих, готовых разобрать рельсы перед его поездом, и английских экстремистов, не позволяющих (!) королю спасти своего брата и союзника. При этом Временному правительству снова была предложена роль козла отпущения: Англия так хотела спасти Царя, а безвольные Керенский и Милюков не смогли ей в этом помочь! Характерны слова Бьюкенена о том, что если с Царской Семьей случится какое-нибудь несчастье, то Временное правительство дискредитирует себя в глазах «цивилизованного мира». Ниже мы увидим, как в точности по такому же сценарию будут развиваться события летом 1918 года: немцы будут также грозить большевикам «осуждением всего цивилизованного мира», требовать сохранения жизней «принцессам германской крови», а большевики, обязанные всем германскому правительству, немцев слушаться не будут.

Истинные мотивы ареста Государя и силу, сыгравшую в этом решающую роль, осветил недавно скончавшийся в США профессор князь А.П. Щербатов, который хорошо знал Керенского. В своем интереснейшем интервью он привел свои беседы с Керенским.

«Меня, — говорил он, — в первую очередь интересовало, как принималось решение об аресте Государя и членов Царской Семьи, и была ли хоть какая-то возможность избавить их от того страшного пути, который завершился подвалом Ипатьевского дома в Екатеринбурге. (...) Керенский в наших беседах долго избегал обсуждать тему о том, кому же принадлежала инициатива взять под стражу "гражданина Романова". Наконец я спросил его об этом прямо. (...)
Внимательно посмотрев на меня, Александр Федорович произнес: "Решение об аресте Царской Семьи вынесла наша Ложа". Речь шла о могущественной масонской ложе Петербурга Полярная звезда", членом которой состоял и Керенский».

Для подкрепления своей версии об "ужасном" Петроградском Совете, который якобы препятствовал вывозу Государя и Его Семьи, Временное правительство устроило классическую провокацию: 9 марта в Александровский дворец прибыл некий левый эсер Мстиславский (настоящее имя - С.Д. Масловский) - видный дейтель "Великого Востока народов России",составивший в своё время и его устав. Масловский был одним из организаторов и так называемой "Военной ложи", был тесным образом связан с генералом Алексеевым.

Целью его визита было создание видимости попытки Петроградского Совета захватить или убить Императора Николая II. Эта провокация дала возможность Временному правительству еще больше затянуть петлю вокруг Царской Семьи. Под видом принятия мер по ее безопасности, с одной стороны, и под предлогом необходимости удовлетворять кровожадные требования Совета, с другой. Временное правительство полностью лишило Царскую Семью возможности какого-либо свободного передвижения, не говоря уже о выезде за пределы России.

Также визит Масловского был своеобразной проверкой: как отнесутся солдаты, охрана и вообще общественность к возможности ужесточения условий содержания Царя или даже к его убийству. Выяснив, что их реакция будет скорее негативной, чем положительной, определенные силы приступили к усилению антицарской агитации, используя для этого все возможные средства.

Примером этому может служить подстрекательская и попустительская политика революционных властей к разгулу хулиганства и глумления по отношению к Царской Семье.

Трудно представить всю степень глумления, клеветы, оскорблений и лжи, которыми пестрела петроградская пресса. Государь знал о ней, т.к. ежедневно получал столичные газеты. Но это была лишь малая толика тех издевательств, которые уготовило Царской Семье "демократическое" Временное правительство.

Керенский лично разработал инструкицию, устанавливающую режим содержания в Царском Селе.

Инструкция предусматривала: - полную изоляцию Царской Семьи и всех, кто пожелал остаться с Нею от внешнего мира; - полное запрещение свиданий со всеми заключёнными без согласия Керенского; - цензуру переписки, а также запрет Государю писать матери, сестрам и брату, и вести переписку с английским королём.

Была установлена двойная охрана и наблюдение: внешняя, принадлежавшая начальнику гарнизона полковнику Кобылинскому, и внутренняя, лежавшая на полковнике Коровиченко.

Некоторые офицеры и солдаты вели себя по отношению к Государю нагло и оскорбительно, а когда Великой Княжне Марии Николаевне понадобилась медицинская помощь и был приглашен врач со стороны, то руководство охраны потребовало, чтобы на осмотре присутствовали офицер и двое солдат. Государь писал:

«Когда я приехал из Могилева, то... застал всех детей очень больными, в особенности Марию и Анастасию. Проводил, разумеется, весь день с ними, одетый в белый халат. Доктора приходили к ним утром и вечером, первое время, в сопровождении караульного офицера. Некоторые из них входили в спальню и присутствовали при осмотре врачей»

Еще одним моральным воздействием на Царскую Семью стало надругательство над останками Друга Царской Семьи Г.Е. Распутина, произведенное по личному приказу Керенского. Тело Распутина было извлечено из могилы в Александровском парке, вывезено на Пискаревское кладбище и там сожжено.

Все эти притеснения были оформлены Временным правительством в юридическую оболочку. 17 марта 1917 года решением Временного правительства была учреждена Верховная Чрезвычайная Следственная Комиссия (ВЧСК), первая ЧК. Через с год с небольшим одноименная организация станет главной исполнительной силой Екатеринбургского злодеяния. Случайное ли это совпадение?

Первая «ЧК» была создана с целью «исследователь» деятельность Царя и Царицы и других видных деятелей «старого режима» чтобы установить, был ли в их действиях в период войны с Германией «состав преступления».

8 апреля Керенский заявил Императору Николаю II, что до окончания работы Следственной Комиссии он не должен видеться с Императрицей. Примечательно, что сделано это было накануне Св. Пасхи. Жильяр занес в свой дневник:

«После обедни Керенский объявил Государю, что принужден разлучить с Государыней, что он должен будет жить отдельно и видеться с Ее Величеством только за столом и под условием, что они будут разговаривать исключительно по-русски. Чай они также могут пить вместе, но в присутствии офицера, так как прислуги при этом не бывает».

С первых же дней всё в деятельности этой Следственной Комиссии было прямо противоположно заявленным Керенским принципам "справедливости и беспристрастности" и вообще уголовно-процессуальному праву. Во главе Комиссии был поставлен известный адвокат по политическим процессам, присяжный поверенный, хороший знакомый Керенского, масон Н.К. Муравьев. Муравьев был не только знакомым Керенского, но и официальным его помощником, которого министр юстиции назначил по своему личному выбору в марте 1917 года. Поэтому изначально действия Муравьева направлялись и руководились Керенским, и «Комиссию Муравьева» можно с тем же успехом назвать «Комиссией Керенского».

Заступив на должность председателя ЧСК с благословения Керенского, Муравьев принялся с усердием «выскребать яйца до скорлупы». Будучи обязанным по должности быть образцом нейтральности и объективности, Муравьев открыто признавался в ненависти к Царской Семье, занимался «обличительством» подследственных в недоказанных преступлениях, кричал на некоторых из них на допросах, откровенно клеветал и лгал. В этой позиции Муравьев имел изначально постоянную негласную поддержку со стороны Керенского.

«Разоблачительной позиции твердо придерживались глава Комиссии Муравьев и его покровитель Керенский» (А.Н. Боханов).

Заместитель председателя Комиссии сенатор С.В. Завадский вспоминал:

«Муравьев считал правдоподобными все глупые сплетни, которые ходили о том, что Царь готов был отдать фронт немцам, а Царица сообщала Вильгельму II о движении русских войск».

Комиссия, несмотря на все старания, не могла найти никаких компрометирующих сведений о Царской Чете. Тем не менее Муравьев заявлял журналистам, что «обнаружено множество документов, изобличающих бывших Царя и Царицу».

Для подтверждения этой лжи Керенский и Муравьев прибегали к прямым фальсификациям. Об этих фальсификациях пишет А.Н. Боханов:

«...Подделка была установлена несомненно, но Муравьёв всё никак не хотел успокоиться... Его всё-таки убедили не покрывать Комиссию позором, так как грубость подделки бросалась в глаза. ...Однако правду не оглашали. Хоронили версии тихо, мирно, "по-семейному". Сначала в течение нескольких дней или недель та или иная сенсация раскручивалась в прессе, затем, когда выяснялась ее очевидная лживость, "факт " просто исчезал из обращения, и на сиенг выскакивал новый абсурд. Публично же никогда ничего не опровергали».

Хорошим примером «объективности», профессионализма и истинных намерений адвоката Муравьева служит следующий эпизод:

«Когда военный следователь полковник С.А. Коренев после подробного ознакомления с делом бывшего военного министра генерала М.А. Беляева доложил Комиссии, что "ничего сугубо преступного найти не смог" и предложил его освободить из-под ареста, то разыгралась скандальная сцена. "Как освободить?" — взорвался бывший адвокат Муравьев. —Да вы хотите навлечь на нас негодование народа. Да если бы Беляевы даже и совсем были бы невиновны, то теперь нужны жертвы для удовлетворения справедливого негодования общества против прошлого"».

Вот они ключевые слова: нужны жертвы! Вот истинная цель созданной ЧК — выбрать и принести жертву молоху революции! А для этого были хороши все средства.

В общем, вся логика поведения Керенского по отношению к Царской Семье убеждает в том, что он вполне мог стать ее палачом. Причем это не был бы личный почин Керенского. Он был заложником масонской игры, а правила этой игры требовали смерти русского Царя точно так же, как они требовали смерти английского короля Карла I, шведского короля Густава, французского короля Людовика XVI, русского Императора Павла I. То, что убийство Императора Николая II произошло не при Керенском, вовсе не опровергает вышесказанное. Просто Керенский был заменен более радикальными и более зловещими силами, которые, по мнению их тайных руководителей, были более надежны в осуществлении плана уничтожения России.

Несмотря на все старания, деятельность ЧСК в обвинительной части полностью провалилась. Причин здесь было несколько: во-первых, полная невиновность Государя и Государыни и всех арестованных лиц, а во-вторых, как ни странно, деятельность членов самой Комиссии.

Дело в том. что в 1917 году русское общество, в целом, еще оставалось «дореволюционным» и не могло быть переделано в один день. А то, дореволюционное общество при «проклятом царизме» строилось на строгом соблюдении норм права и действующего законодательства. Люди в своем большинстве дорожили своей репутацией, гордились своей профессией. Такие личности, как Муравьев, были отщепенцами даже среди адвокатуры, не говоря уже о прокуратуре и судах. Несмотря на то, что Керенский формировал свою Комиссию из личностей, подобных ее председателю, все же не все в ней оказались таковыми. Среди последних, безусловно, порядочным человеком был, например, товарищ прокурора В.М. Руднев, но, конечно, не он один. Эти порядочные профессионалы своей принципиальностью способствовали тому, что планы Керенского и Муравьева были сорваны. Они констатировали, что не находят в действиях подследственных никакого состава преступления, а когда Муравьев пытался их заставить изменить свое мнение, некоторые из них - в частности, Руднев - подали в отставку. Тем не менее летом 1917 года Керенский был вынужден признать, что в действиях «Николая II и его супруги не нашлось состава преступления по ст. 108 Уг. Ул.» (то есть измены). То же самое Керенский подтвердил английскому послу Бьюкенену:

«Не найдено ни одного компрометирующего документа, подтверждающего, что Царица и Царь когда-либо собирались заключить сепаратный мир с Германией».

Казалось бы, нормы права, уголовно-процессуальное законодательство Российской империи, просто здравый смысл требовали немедленного освобождения Царской Семьи из заточения. Но ничего подобного не произошло. Все осталось по-прежнему. Более того, антицарская вакханалия в прессе продолжалась с прежней силой, никто не собирался опровергать всю ложь и клевету, излитую на Царскую Семью на ее страницах.

Где-то во второй половине июля революционными властями было принято решение об отправки Царской Семьи в город Тобольск...

Продолжение темы: Масонская месть: ссылка в Тобольск.

Источник — https://traditio.wiki/w/index.php?title=Текст:Claire_de_Lune:Масонская_месть:_арест_Царской_Семьи_и_первая_ЧК&oldid=698720