Охрана Царской Семьи[править | править код]

Для понимания дальнейшей интриги следует сказать несколько слов об охране Царской семьи в Тобольске.

Охрана заключенной Царской Семьи осуществлялась 330-ю солдатами и 7-ю офицерами, отобранными из 1-го, 2-го и 4-го гвардейских полков. Этот отряд назывался «Отрядом Особого Назначения». Позднее в Екатеринбурге дом Ипатьева, где будет заключена Царская Семья и где она примет мученическую смерть, также будет называться «Домом Особого Назначения». Интересное совпадение, не правда ли?

Многие из солдат охраны имели Георгиевские кресты. Командовал охраной полковник Лейб-гвардии Петроградского полка Е.С. Кобылинский.

Судьба этого человека глубоко трагична. Герой Германской войны, Кобылинский был тяжело ранен под Лодзью, вернулся в строй, был вторично ранен и потерял боеспособность. Волею судьбы Кобылинский оказался в составе караула, несшего охрану арестованной Царской Семьи в Александровском дворце. По мистическому стечению обстоятельств Кобылинский был дальний потомок Андрея Кобьпы — предка Романовых. В руках Кобылинского была сосредоточена вся полнота власти, местным властям он не подчинялся, эмиссаров Временного правительства в Тобольске пока еще не было. Тем не менее несмотря на то, что он оказался в позорной для русского офицера роли тюремщика своего Царя, Кобылинский, по словам следователя Соколова, «в исключительно трудном положении до конца проявит исключительную преданность Царю».

Кобылинскому приходилось очень тяжело. С одной стороны, он был проводником политики Временного правительства в отношении Царской Семьи, с другой — командиром все более наглевших солдат, с третьей — человеком, глубоко любившим Царскую Семью. Это последнее и стало тем главным фактором, которое определило всю его дальнейшую жизнь. Кобылинский пресекал хулиганские выходки отдельных солдат, препятствовал «революционным» инициативам прибывших комиссара Панкратова и его помощника Никольского, занимался поисками денег на содержание Царской Семьи, как мог пытался скрасить ее однообразную жизнь в заключении. В тяжелейших условиях Кобылинский сумел до конца сохранить контроль над ситуацией, и можно с уверенностью сказать, что пока Царская Семья была под его охраной, с ней бы не случилось ничего плохого. Все это стоило Кобылинскому огромных моральных усилий.

Кобылинский был по-настоящему предан Царю и претерпел потом и физические муки за эту верность. Но именно ему, Кобылинскому, было суждено, будучи обманутым, передать его в руки большевиков.

После убийства Царской Семьи Кобылинский оказался отвергнут белогвардейским офицерством. Примечательно, что так называемое «белое воинство», состоявшее в основном из антимонархически настроенных людей и возглавляемое февральскими клятвопреступниками (такими, как Алексеев, Корнилов, Колчак, Деникин), не могло «простить» Кобылинскому «предательство» Царя! После разгрома белые не дали Кобылинскому возможности уехать заграницу, и он остался в Советской России. Тем не менее в 1920 году ему удалось уехать в Китай. В 1927 году его обманом выманили в СССР, где он был схвачен ГПУ и после истязаний расстрелян.

Доставленная в город Тобольск и помещенная в бывший губернаторский дом Царская Семья продолжала находиться на положении арестантов, хотя и при первоначальном внешним благополучии. Губернаторский дом был окружен выстроенным забором, вдоль которого постоянно прохаживались часовые. Макаров, доставивший Царскую Семью в Тобольск, недолго пробыл в качестве комиссара Временного правительства. Вскоре он был сменен старым революционером В.С. Панкратовым. Панкратов бьш членом «Народной Воли», в свое время отсидел 14 лет в Шлиссельбургской крепости за убийство. Освободившись. Панкратов проживал в Петербурге, где в 1912 году вступил в масонский орден «Великий Восток народов России».

Приезд Панкратова в Тобольск стал как раз причиной ужесточения режима содержания Царской Семьи. Именно Панкратов изменил этот режим, сделав его арестантским, и именно Панкратов не допустил перевода Августейших Узников для местожительства в Ивановский монастырь.

Прибыв в Тобольск, Панкратов первым делом начал вести среди солдат «просветительные» речи. Понятно, что речи эти были направлены против Царя. Спрашивается: если Панкратов действовал, исходя из интересов Царской Семьи, то зачем он произносил подобные речи? Ведь именно под влиянием панкратовских речей солдаты стали настраиваться против Царской Семьи.

Тут следует сказать о средствах, на которые жила Царская Семья.

С началом Мировой войны все свои средства Государь перевел в русские банки. После же революции эти средства Царской Семьи были взяты под контроль Временным правительством. Царская Семья была фактически лишена своих сбережений.

«Фактически эти деньги были недоступны для Царской Семьи, — писал Н. А. Соколов. — Она жила на средства Правительства». Продукты закупались для Царской Семьи в долг. Повар Харитонов ходил к зажиточным людям Тобольска и просил в долг. Примечательно, что ни одному из этих зажиточных людей, обязанных, к слову сказать, своим богатством императорскому строю, а значит и Государю Императору, не пришла в голову мысль о безвозмездной помощи Царской Семье.

«Свершились позорнейшие для чести русского народа события: ходили по городу Тобольску и выпрашивали деньги у частных лиц на содержание Царской Семьи, — писали очевидцы. — Один из купцов дал денег под вексель, к великому бесчестью всех буржуазно-интеллигентных слоев русского общества, столь легко отказавшихся от святых исторических идеалов — придти бескорыстно на помощь своему Императору». (см. В. и Л. Убийство Императора Николая II и его Семьи. Заживо погребенные. Алапаевское убийство Великих Князей. Харбин: Рассвет. 1920)

Кобылинский показывал на следствии:

«Деньги уходили, а пополнений мы не получали. Пришлось жить в кредит. Наконец, повар Харитонов стал мне говорить, что больше "не верят", что скоро и отпускать в кредит больше не будут».

Впоследствии Царская Семья была вынуждена отказаться от прислуги, многие из которой добровольно остались с нею.

Вместе с Панкратовым в Тобольск прибыл и его помощник А.В. Никольский. Если о Панкратове - несмотря на все его гнусности - общее мнение было скорее положительным, то о Никольском полностью отрицательным. При этом во всех воспоминаниях приводится утверждение, что Никольский имел более сильную волю, чем Панкратов, и все антицарские выходки были его инициативой.

Думается, что версия «о добром и мягком Панкратове» и «злом Никольском» есть не что иное, как реализация преднамеренного плана тех сил, которые послали в качестве надсмотрщиков Панкратова с Никольским. «Мягкий и добрый» Панкратов должен был специально играть свою роль, так же как и Никольский. Первый, притесняя Царскую семью, всякий раз мог развести руками и сослаться на «злого» Никольского, «недовольных солдат», гнев народа и прочее, а Никольский должен был продемонстрировать, как революционное правительство строго стережет «тирана». То есть повторялся спектакль с «добрым» Керенским, который ничего не мог поделать со «злым» Чхеидзе. Но эти спектакли вовсе не отрицают того факта, что и Панкратов, и Никольский по-настоящему не любили Царскую Семью и желали ей зла. Политика Панкратова и Никольского по отношению к Царской Семье была политикой Временного правительства и стоявших за ним сил — она заключалась во всяческом мучительстве, учиняемом над Царственными Узниками.

Отношения между Царской Семьей и солдатами охраны было неоднозначными. Отношение к Царской Семье среди солдат определялось, как правило, длительностью их пребывания на фронте. Вопреки бесконечной лжи о «ненависти солдатской массы к Царю, который заставлял ее гнить в окопах», старослужащие уважительно и даже любовно относились к личности Государя Императора. И наоборот, дезертиры и молодежь, не побывавшая на фронте или побывавшая очень мало, относились к Императору с враждой и неприязнью.

Отношение солдат к Царской Семье стало меняться в худшую сторону с момента приезда в Тобольск Панкратова и Никольского. Панкратов был поражен, когда увидел, как запросто общается Государь с солдатами, играет с ними в шашки, шутит и так далее. Естественно, что все это не устраивало Панкратова. Именно в результате его «просветительских» бесед с солдатами стали происходить все бесчинства и хулиганские выходки с их стороны в отношении Царской Семьи. Образовавшийся солдатский комитет, состоявший именно из молодых солдат и дезертиров, все больше брал власть в свои руки.

Один раз Государь надел черкеску, на которой у него был кинжал. Солдаты увидели этот кинжал и стали требовать у Кобылинского провести обыск у членов Царской Семьи на наличие у них оружия. Кобылинскому с трудом удалось убедить солдат не делать обыска.

В другой раз солдат Дорофеев, присутствующий на богослужении в качестве наблюдателя за Царской Семьей, поднял скандал на основании того, что дьякон упомянул во время службы «Святую Царицу Александру». По своему невежеству Дорофеев решил, что речь идет об Императрице Александре Федоровне.

После того, как о. Алексей Васильев упомянул имена Их Величеств с полным титулом, солдаты запретили Царской Семье ходить в храм, а самого священника хотели убить.

Солдатский комитет безо всякого повода выселил прислугу из отдельного дома купца Корнилова и поселил ее вместе с Царской Семьей, создав Ей дополнительные неудобства.

Раздражение солдат особенно усилилось, когда большевики перестали платить им жалование. Это раздражение перекинулось на Царскую Семью, которая воспринималась главной виновницей солдатских неустройств, и Кобылинскому все труднее приходилось его сдерживать.

Естественно, что революционные власти стремились в первую очередь отдалить от Царя именно старых, верных ему солдат. В январе 1918 года большевики отправили их по домам. Уходившие солдаты потихоньку шли в кабинет к Государю, прощались с ним и лобызались. Провожая этих солдат, Государь и Государыня поднялись на ледяную горку и долго смотрели вслед уходящим. Сразу же после этого оставшиеся молодые солдаты срыли горку.

Но, несмотря на все свои бесчинства, солдаты не имели никаких законченных злонамеренных целей в отношении Царской Семьи. Более того, несмотря на всю свою внешнею злобу, они не решались открыто не подчиняться Кобылинскому. Даже когда по их решению после большевистского переворота комиссар Временного правительства Панкратов и его помощник Никольский были изгнаны солдатами, Кобылинский остался и продолжал командовать отрядом, хотя никакой легитимист власти у него больше не было.

Солдаты отряда при всей нелепости подобной ситуации осознавали себя зависимыми от тех, кого они содержали под стражей. Во-первых, солдаты считали, что пока Царская Семья находится в их руках, это является лучшей гарантией, что им выплатят жалование. Во-вторых, подспудно солдаты, при всей своей распропагандированности и серости, не были убежденными большевиками, они сами по себе не хотели зла Царской Семье, тем более не хотели ее убийства. В начале 1918 года еще было совершенно неясно, куда качнется маятник истории. Опять-таки подспудно солдаты боялись ответственности, если с Царской Семьей что-нибудь случится. Эти обстоятельства и стали главной причиной того, что солдаты являлись главным препятствием для большевиков в их планах по вывозу Царской Семьи из Тобольска.

Продолжение темы: Попытки освободить Царскую Семью: миф или реальность?

Текст:Claire de Lune:Охрана Царской Семьи

Охрана Царской Семьи[править | править код]

Навигация

Поиск