Эмиль Штраусс

Эмиль Штраусс (нем. Emil Strauß; * 31 января 1866, Пфорцхайм — † 10 августа 1960, Фрайбург-им-Брайсгау) — немецкий романист, новеллист и драматург.

Биография

Эмиль Штраусс родился в семье ювелирного фабриканта из Пфорцхайма.

Он изучал философию, немецкую литературу и экономику в Фрайбурге, Берлине и Лозанне. В Берлине общался с Рихардом Демелем, Герхардом Гауптманом и Максом Хальбе. В конечном итоге он бросил учебу и решил стать свободным писателем, опубликовав в 1892 году свой ​​первый рассказ.

В 1921 году Штраусс получил первую премию Союза друзей искусства земель Рейна.

В 1923 году Штраусс становится ярым приверженцем Гитлера. Об этом можно судить по его исторической драме «Отечество» («Vaterland», 1923), где борец за свободу Корсики убивает свою любимую жену за то, что она своим стремлением к миру перечеркнула его воинственные планы. Как отмечал Штраусс впоследствии в своей статье «Тот самый Гитлер» («Der Hitler / Auch eine Erinnerung», 1933) «ненационалисты, по меньшей мере, поняли и охарактеризовали её как сигнал опасности, националисты, по обычаю, не обратили внимание на это событие». Однако, когда эту драму запретили, к националистам много позже пришло осознание значимости её для их целей: «Это был страстный бунт поэта против духа отсутствия патриотического чувства и любви к миру любой ценой, который был определяющим в правительстве рейха и земель; против безразличия и тупости по отношению к судьбоносным и жизненным вопросам нации… одновременно это было и страстным выражением любви немца к немецкому народу, к борьбе за его спасение… в то время, когда Адольф Гитлер вёл свою беспримерную политическую борьбу».

В 1926 году Штраусс становится почётным доктором Фрайбургского университета, членом секции поэзии Прусской академии искусств, и вообще рассматривается как живой классик современной немецкой литературы, который ведёт непримиримую борьбу за «обновление совместной жизни немецкого народа в национальном духе».

Несмотря на то, что он считал себя «антисемитом, каковым являлся каждый немец после Ницше», Штраусс находился в самых тесных контактах с евреями. Свыше тридцати лет он был автором самого представительного в Германии издательства Самуэля Фишера, десятилетия связывали его дружеские отношения с Морицом Хайманом, шеф-редактором этого издательства, с которым он был к тому же в родственных связях и которого назначил своим душеприказчиком. Еврейские режиссёры — Макс Рейнхардт, Феликс Холлэндер — ставили его пьесы, еврейские актёры играли в них. Как и многие авторы фёлькише-национальной направленности, Штраусс был вхож в дом Вальтера Ратенау и дарил ему свои книги с трогательными посвящениями.

В 1929 году Штраусс уходит из «еврейского» издательства С. Фишера и связывает свою писательскую судьбу с издательством Георга Мюллера, купленного на корню нацистами. В этом же году Штраусс вступает в ряды НСДАП.

В 1931 году он вместе с Э. Г. Кольбенхайером и В. Шэфером (все трое приверженцы нацизма) выходит из состава Прусской академии искусств в знак протеста против «засилья в академии Берлина».

В 1936 году по случаю его семидесятилетия Гитлер вручил ему премию имени Гёте, Геббельс лично приглашает писателя в Имперский сенат.

В 1941 году Штраусс стал лауреатом премии имени И. П. Гебеля, а в 1944 году — лауреатом премии имени Грильпарцера.

В августе 1944 году Штраусс был включён Гитлером в Gottbegnadeten-список выдающихся современных немецких писателей.

С 1955 года жил в доме престарелых во Фрайбурге, где и умер. За несколько месяцев до своей смерти он сжёг большую часть своего литературного наследства и всех писем к нему. Похоронен в Пфорцхайме.

Творчество

Уже в первом сборнике рассказов «Пути людские» («Menschenwege», 1898), являющемся плодом недолгого пребывания Штрауса в Бразилии в качестве колониста и учителя, начинающий автор заявил о себе как выразитель определённой политической тенденции.

Его рассказ «Принц Видувит» («Prinz Wieduwitt»), повествующий о несчастной любви немецкого переселенца к немецкой девушке, которую жадные до денег родители сосватали богатому негру, был по праву воспринят впоследствии нацистской критикой как «первая серьёзная расовая новелла новой немецкой литературы», где речь идёт о «предательстве немцами крови и немецкого народа», о «судьбе проданной девушки, испытавшей душевные и телесные страдания, отчего она и погибает, и о человеке, обманутом в своих высоких помыслах».

В следующем сборнике рассказов «Ганс и Грете» («Hans und Grete», 1909) Штраусс возвращается в новелле «Пролог» («Vorspiel») к теме расовой нетерпимости, когда в дом немецкого переселенца, владельца фабрики, является чернокожая любовница французского священника в надежде завлечь его в свои сети, так как прежний любовник ей надоел. В ходе яростного спора немецкий переселенец, ради сохранения собственной расы, убивает представительницу чуждой ему расы. Обе эти новеллы позволили нацистскому критику заключить, что «своей проникновенной правдивостью они надлежащим образом подчёркивают живейшую необходимость принятия немецких расовых законов».

Эту «живейшую необходимость» Штраусс ощущал ещё до поездки в Бразилию после того, как, по его собственному признанию, познакомился с книгой О. Дюринга «Еврейский вопрос как вопрос расы, нравов и культуры», а также с трудами французского мыслителя и писателя А. Гобино и множества немецких исследователей, занимавшихся расовыми проблемами. Пребывание в Бразилии только укрепило его в приверженности к расизму: «С тех пор, как я нахожусь в Бразилии, я ценю гордость североамериканцев по отношению к ниггерам. Слишком много мешанины, расового рагу! Слишком мало гордости расой и цветом кожи». Теперь для него люди с иным цветом кожи — это «зоологическое явление» или «обезьяны».

Если первые сборники рассказов Э. Штрауса прошли незамеченными и нашли понимание только в годы нацизма, то романом «Хозяин трактира» («Engelwirt», 1901, тираж 190 000 проданных экземпляров!) писатель обратил на себя внимание как сторонник литературы «малой родины», в данном случае Швабии. В этом романе явственно ощущалась оппозиция Берлину с его социально-критическими произведениями. Трагикомическая история швабского трактирщика представлена таким образом, что какие бы беды не обрушивались на голову человека, именно родина, его «малая родина», «община» (Э. Штраусс впервые употребляет это слово, ставшее впоследствии знаковым в нацистском лексиконе) даст ему успокоение и радость. Страстное желание трактирщика иметь наследника (жена его бесплодна) сводит его со служанкой, но она рожает ему девочку. Не вынеся насмешек соседей, трактирщик уезжает вместе со служанкой и ребёнком в Бразилию, но и там терпит неудачу — умирает служанка, местные мошенники лишают его денег. И тогда он возвращается вместе с ребёнком в родную деревню. Жена прощает его и с радостью принимает чужую девочку.

Чёткое определение политической позиции проявилось и в его романе «Игрушка великанов» («Das Riesenspielzeug», 1934), в котором отразился весь спектр представлений писателя о жизни, политике, о месте человека в современном обществе, рассмотренных сквозь призму фёлькиш-националистской идеологии. Роман этот в значительной мере автобиографичен, и отображает эволюцию писателя.

«Танец жизни»

Последнее значительное произведение Штрауса «Танец жизни» («Lebenstanz», 1940) можно рассматривать как своего рода улучшенный вариант романа «Игрушка великана». При сохранении прежней посылки (благое воздействие прочно стоящего на земле крестьянина на становление ищущего своего места в жизни интеллигента), писатель пересматривает многие свои прежние суждения в стремлении придать им большую убедительность и жизненную достоверность, что, однако, не означает отказа от его основополагающих принципов, покоящихся на постулатах национализма и расовой чистоты. В какой-то мере этот роман имеет итоговый характер, полон автобиографических отсылок и в значительной мере раскрывает суть Штрауса как писателя и как человека, сознательно и постепенно пришедшего к национал-социализму.

В отличие пафосного воспевания крестьянства в романе «Игрушка великана», теперь Штраусс представляет их не только как соль земли, но и как бесчестных, а то и ленивых работников. В ответ на замечание главной героини романа Гертруд о том, что крестьянин продал ему втридорога мешок пшеницы, в котором было «много шелухи и мусора», её муж Дурбан отвечает: «Вы можете сколько угодно бегать и стать такой же старой как вечный Жид, пока найдёте хоть одного крестьянина, который был бы слишком честным, чтобы не обмануть вас, если он это может сделать. В торговле крестьяне что евреи, поэтому они ладят друг с другом, каждый надувает другого, сегодня — ты меня, завтра — я тебя… Многие из этих так называемых крестьян являются лишь торговцами». Также резко Дурбан отзывается и о своих работниках, которые только и смотрят, как бы поскорей сбежать со двора, ибо они не считают себя ответственными за всё, что они делают по хозяйству, а ведь «крестьянство… представляет собой единственный блок в народе, который действительно может выстоять до тех пор, пока крестьянин вместе со своими детьми и работниками составляют единое семейство».

Отсюда же происходит и довольно необычное и даже отчасти смелое отношение Штрауса к священной для фёлькише-националистов теме народа.

Народ в романе предстаёт как «чернь», однако в определённых ситуациях, например, на войне, «даже в своих заблуждениях, которые она не видит, остаётся порядочной», но, попадая в неблагоприятные условия, «принимает их формы». Поэтому народу, нужен вождь, который вернёт ему национальное достоинство: «Умнейшие люди полагают, что с немецким народом, который ещё позавчера противостоял всему миру, покончено навсегда, исторически покончено, он созрел для самоубийства. Просто потрясающе: позавчера — это ещё самый могущественный в мире воин, сегодня — ребёнок, позволяющий поставить себя в угол и получать оплеухи! И только потому, что над ним никто не стоит, потому что в настоящее время у нас нет такого человека».

Оценка современников

В 1960 году Г. Гессе в частном письме так характеризует писателя: «Его склонность к расовой ненависти, ещё в большей степени усилившееся после Бразилии арийское презрение к другим расам, я частично заметил позднее, частично же не придавал этому значения. Вскоре после этого он примкнул к Гитлеру. Это было не так, как Вам видится, будто он позаимствовал это всё у нацистов, нет, добрых десять лет до 33 года он был уже таким».