а | б | в | г | д | е | ж | з | и | й | к | л | м | н | о | п | р | с | т | у | ф | х | ц | ч | ш | щ | ы | э | ю | я

ТАЛАНТ. "Талант" (в том числе "умственный") похож не столько на "мускульную силу" (поплевал на руки - взялся - поднатужился - поднял), сколько на привлекательность. К некоторым умам мысли "сами липнут", как девки к симпатичному парню, а к кому-то "красные словечки сбегаются".

ТАМПОНЫ. Девушка, молодая и решительная, пишет про любимые ею "Тампаксы":

И если для того, чтобы ВСЕГДА и в достаточном количестве были в продаже тампоны, необходима эксплуатация гнусными жирными капиталистами стран третьего мира, что ж, пусть будет так. Поскольку противный ход вещей противен абсолютно, в отличие от относительного характера эксплуатации. Да многие просто плачут от счастья, что их наконец начинают эксплуатировать. И вот ради них я должна расстаться с тампоном. Никогда!

Очень советская эмоция. Жуткая, грызущая тоска по всяким "удобствам". Когда за мыло душистое, полотенце пушистое, и высокие сапоги "на микропоре" всякая нормальная тётка была морально готова перегрызть горло собственной дочке.
Помню, как у одной моей знакомой еёйная мама увела какие-то "туфли югославские". Скандал был страшенный, со взаимными "воровка!" и "я же тебе мать, ты, сучка блядивая!"
Если же учесть, что "советская власть" считалась ответственной за всё, и особенно за это, то - - -

ТЕКСТ как "материя". Текст есть материя. Ещё точнее – проза есть материя.
a) К нему всегда можно что-то добавить. (Убавить – не всегда, но текст всегда предполагает продолжение). "Диалогичность" заключается в том же самом факте. Например, диалог – это речевая ситуация, в которой каждое высказывание прямо – таки напрашивается на продолжение (как правило, возражение).
b). К нему относятся как к материи: то есть хотят что-то узнать из него: то есть построить своё (знание) из поставляемого им материала.

ТЕЛО и язык. Живое тело есть выступ субъекта в мир, язык – выступ мира в субъекта Кроме субъекта и объекта (мира), существуют две точки их взаимопроникновения, а именно тело субъекта (оно является частью мира, то есть одним из объектов), и язык (он является частью субъекта, хотя описывает именно мир).
Итак, взаимопроникновение субъекта и объекта порождает новую пару: тело и язык.

ТЕРПЕНИЕ. Мы вечно что-нибудь терпим, как правило – совершенно лишнее и ненужное. Когда терпение кончается и уже невмоготу – мы меняем то, что терпели, на другое, и начинаем терпеть уже его.
Сначала, к примеру, терпели царя и православие. Надоело хуже горькой редьки. Сбросили – чуть спину себе не сломав. И ради чего? Чтобы терпеть Сталина и марксизм-ленинизм. И так далее.
Почему бы просто не сделать так, как нам удобно? Почему бы вообще ничего не тащить на спине? Кому мы это несём? И, главное, зачем?
А вокруг все народы мира развлекаются, смеются, кушают "мороженцо", и очень собой довольны. Одни мы с каким-то вечным мешком картошки на горбу пробираемся сквозь праздничную карнавальную толпу, бурча себе под нос – "ничё, вот скоро до дому доберёмси…" И злимся, когда пихают, толкают, а в конце концов какие-нибудь арлекины тихонько раздирают мешковину, и картошка высыпается посреди площади, прямо под ноги гулякам.

ТЕРРОРИЗМ. Самой разумной реакцией любого правительства на теракты против населения - это внятно объяснить этому самому населению, что дальше будет только хуже. Повторять это почаще, пугая "возможными терактами", "несостоявшимися", "готовящимися". Особое внимание уделять объяснению того факта, что стопроцентно предохраниться от терроризма нельзя. Что Ван-Дамм и Брюс Уиллис не спасут и не помогут. И так далее.
Через некоторое время массовая психология сработает на коррекцию. И возможность погибнуть в результате взрыва небоскрёба будет рассматриваться как очередная неприятная реалия жизни. "Бывает". Террористов же, очевидно, надо мочить, потому как надо. И т.д.
И это правильная реакция. Потому как обыватель (что бы про него не думали эстетствующие эстеты) - существо, к смерти готовое. О да, вполне готовое. Просто ему нужен обоснованный список тех смертей, которые считаются "нормальными". После которых не принято впадать в панику, а принято "жить дальше".
Например, автокатастрофа. Трупы, кровища, да, но это не конец света, живём дальше.
А вот, скажем, нападение оборотня - это свету скончание. Потому что оборотень не вписан в список. Но если его вписать, ну что ж... "У Танечки вчера дочку оборотень загрыз. - Ужас какой. А где? - Прямо во дворе. Они теперь и по дворам бегают. - Там вообще район плохой. Ну как там Танька? - Ничего, держится. - Трупик нашли? - В том-то и дело, что нет. Ты понимаешь? - Понимаю... Ну да, мертвяки - это такая гадость..."
Или как в современной Москве. Если у нас завтра опять что-нибудь взорвут, никто, в общем, не удивится. "Ты слышал, как грохнуло? - Ага. - Сволочи. - Угу. - Как ты думаешь, это ФСБ или чечены? - А ну их всех на хер."

ТЕХНИКА. Идея техники (в определённом смысле этого слова) прямо следует из идеи творения мира Иеговой из ничего. Разумеется, технике далеко до Иеговы. Идея "творения из ничего" оборачивается в идею: "нам не нужно ничего, что не сделано нами же самими".
Разумеется, и человек в конечном итоге тоже только временное подспорье, потому что он не "сделан". В этом смысле "искусственный разум" – это не баловство, а прямо-таки "моральная необходимость".

ТИТАНИК. Начиная с известной наутилусовской песни, Россию всё время сравнивают именно с "Титаником". Из этого следует, что мы не "сгорели", не "истлели", а именно что потонули.
Ну, собственно, это старый образ: "Китеж". Уход без разрушения, тихий и страшный – "концы в воду".

ТОЛСТОЙ. Марина Колдобская, рассуждая о сочинении Солженицына:

Лев Толстой как-то высказался в том духе, что любить евреев трудно, но надо. Не для них – для себя. Хорошее чтение, между прочим, – Лев Толстой, не хуже Еврейской энциклопедии...

О, как дивно сказано. В переводе на русский обыкновенный: "Ваш Толстой вам же говорил: слушайтесь нас, русопёсы, а не то ХУЖЕ БУДЕТ. А Толстой знал, что говорил, да".
И ведь действительно знал - проведя половину жизни

ТОТ СВЕТ. Рыбе несложно попасть в "иной мир" - достаточно выпрыгнуть из воды и на мгновение увидеть небо, солнце, зелёный берег, пьяную морду рыболова, и прочие чудеса дня. Но рыбьи глаза, приспособленные видеть сквозь воду, отчаянно искажают изображение - так что, скорее всего, рыба видит какой-то световой вихрь. Правда, в воздухе можно схватить мошку, нацелившись на неё из-под воды, так что прыгать всё же приходится.
Можно, впрочем, и выброситься на берег. Чем это кончается - известно.
Вполне возможно, что "изменённые состояния сознания" - это вполне себе реальные миры, и, может быть, даже логичные и правильные в себе. Просто выпрыгнувшему туда на пару секунд или минут человеческому сознанию, с его глубинной оптикой, видятся "глюки" - как рыбе в воздухе.
Ну и, конечно, смерть. Душа переживает тело - ненадолго, разумеется. И умирает после его смерти - в каком-нибудь таком месте, где свет, полёт, а в конце - пьяная морда какого-нибудь Цтулку, которая кажется нам (в силу всё того же искажения оптики) мудрой и прекрасной.

ТОТАЛИТАРИЗМ. Вполне возможно, что "тоталитаризм" (по крайней мере, в некоторых формах) есть вещь нехорошая, и вообще "социальная болезнь". Однако, болезнь всегда есть следствие, а не причина. Причина же - в том свинячьем царстве, которое разводят либералы, если им дать хоть сколько-нибудь настоящей воли. И "фашизьма" так же логически следует за свинячьим царством, как температура 38.7 и обложенное горло - за гулянием без шарфика и мороженым на ледяном ветру.
То есть это именно что "реакция" - нечто вроде повышения социальной температуры. Общество просто пытается приморить какую-нибудь подхваченную "трихину" - при этом, разумеется, имея все шансы скопытиться от такой защитной реакции (как и больной). Да, такая "защитная реакция" может погубить множество своих родных клеточек (а в социуме - ни в чём не повинных человечков). И в этом смысле холодный компресс на лоб может быть абсолютно необходим. Однако, надо же понимать, что бороться надо не с "температурой" (хотя, повторяю, жаропонижающее тоже бывает нужным), а именно с "трихинами".
В этом смысле пресловутый "немецкий фашизм" был, в общем, абсолютно естественной реакцией на "веймарский режим", действительно чудовищный (хотя, наверное, и не до такой степени, как российский после 1991). Не говорю - "правильной" реакцией, но вот именно что естественной, нормальной, здравоосмысленной. Гитлер победил именно потому, что обращался к кондовому немецкому здравому смыслу, по типу "да поглядите же сами, да подумайте же своей головой, и вы убедитесь, что я прав". "Моя борьба" - книжка, абсолютно лишённая всякой "мистики", "иррационализма", и прочих "увлечений". Книжка - кондовая, по типу "лошади кушают овёс и сено". (В этом смысле вся послевоенная лабуда на тему "иррациональных глубин нацизма" есть попытка как-то замазать именно этот момент - который, впрочем, становится совершенно очевидным при минимальном хотя бы знакомстве с предметом.)
Впрочем, вернёмся к либерализму. Прежде всего, это моральная болезнь. Либерал в какой-то точке обязательно начинает называть хорошее плохим (например, власть, государство, народ, и так далее). А кто называет хорошее плохим, рано или поздно будет вынужден называть плохое хорошим. Так, люди, которые называют доброго и справедливого правителя убийцей и палачом, рано или поздно получат на свою шею убийцу и палача, которого они будут вынуждены назвать отцом родным. Это ведь очень логично и справедливо. И даже не столько справедливо, сколько логично. Если всерьёз полагать белое чёрным, то, сохраняя непротиворечивость системы, придётся считать чёрное белым - иначе никак.
Те, кто проклинал "царизм" и лично Государя, тем самым, в тот же самый момент, уже призвали Сталина (не только и не столько на свою голову, к сожалению).
  

ТОТАЛИТАРИЗМ есть следствие слабости отдельного индивида. Если несколько индивидов могут причинить большое зло одному без всякого вреда для себя, они это и делают. Так складывается ситуация тотального господства массы, то есть всех над каждым – как в крысиной стае. При этом фигура господина вторична. Господин – это просто лучший слуга массы. Он служит ей лучше всех (в частности, принимает полезные ей решения) и за это получает власть над каждым ее элементом конкретно.
Необходимым условием власти над индивидами является рабство у "массы". Массу тут нужно понимать как отдельный субъект – то есть как субъект полюдья.

ТОТАЛИТАРИЗМ у нас распался.
Один большой тоталитаризм распался на множество мелких (ещё более тоталитарных).
Более того, все мелкие хищники (бизнесмены, мафиози, госструктуры и всё прочее) стали злее и агрессивнее. Именно эти мелкие (не только по размерам, но прежде всего по своим целям и задачам) диктатуры и составляют настоящий демократический фронт, именно они "наступают".
"Власти", особенно верхние, являются по отношению к ним тылом. Это интендантская служба, которая, впрочем, может кому-то дать или не дать ресурсы (от бюджетных денег до законодательной поддержки).

ТРИ БОГАТЫРЯ и "три мушкетёра": саттва, раджас, тамас. Три мушкетера соответствуют гунам. Атос – прошлое, тамас (черный, благородный, этичный), Портос – настоящее, раджас (физическая сила, мощь, претензии на высокое место в иерархии возможностей), Арамис – будущее, саттава (белый, духовный, все впереди). То же и три богатыря. Добрыня – явно прошлое (дипломат, очень этичен, "вежествен"), Илья Муромец – настоящее (аналог Портоса), Алеша Попович (!) – будущее (аналог Арамиса, связь с "духовным званием", не силен, но зело хытр, и т.п.)

ТРИ КАЧЕСТВА – страх, зависть и ненависть – противоположны четвертому: скуке, тоске, отчаянию. Если три активных качества связаны с гунами, то депрессивное – это состояние Пуруши, которое ищет выхода в активности, которая соединяет его с гунами.

ТРУД. Пока "разделение труда" (как в "традиционном обществе") было "естественным ", самим собою сложившимся и закреплённым в обычае, труд не был тем, чем он стал сейчас, а современная цивилизация не могла бы и возникнуть. Всё изменилось, когда разделение труда само стало трудом. Этот момент перевернул всё. Возникло управление трудом, которое само стало работой, "трудовой деятельностью". Тут же стало возможным разделять и перераспределять труд такими способами, которые "сами собою" возникнуть в принципе не могли бы. Были открыты новые виды труда, разделение его углубилось и т.п.

ТРУД. Разделение труда сделало трудом познание, войну и даже мир. Это имел в виду Хайдеггер, говоря, что грани между миром и войной не осталось. Остался только "мирный труд" и военный труд.
Это значит, что абсолютные некогда противоположности (такие, как мир и война) стали видами одного и того же рода занятия – "работы".

ТРУД. Точно так же, как цивилизация и культура предполагают (уже) существование общества, так и рынок и капитализм предполагают существование труда (то, что Ф.Бродель назвал "материальной цивилизацией"). Труд – это внерыночная категория, он существует до, вне и помимо рынка. Идея труда сводится к его разделению и им исчерпывается. Труд ни на что не "обменивается". Труд не появляется на рынке. Его нельзя продать или купить. Можно купить или продать нечто, являющееся результатом труда, или то, что требует труда (например, услуги). Иногда (хотя не всегда) труд требуется для создания того, что появляется впоследствии на рынке, но и только.

а | б | в | г | д | е | ж | з | и | й | к | л | м | н | о | п | р | с | т | у | ф | х | ц | ч | ш | щ | ы | э | ю | я